Паутина судеб

1. Полное имя персонажа
Sybil Holly Burns / Сибил Холли Бёрнс

2. Дата рождения и возраст
17 лет, 25 июля 2001 года

3. Место рождения и проживания
Великобритания, Уэст-Мидлендс, Ковентри

4. Статус крови
магглорожденная волшебница

5. Должность и принадлежность
Гриффиндор, 7 курс

6. Родители и другие родственники
Отец – Престон Джеймс Бёрнс, рядовой полицейский, маггл, 42 года
Мать – Меган Энн Бёрнс, домохозяйка, маггл, 40 лет
А также многочисленные дяди, тёти, кузены, бабушки и дедушки, все стопроцентные магглы

7. Биография
Сибил родилась летним солнечным днем. Она была желанным и любимым ребенком в семье. И единственной девочкой среди семерых кузенов, с которыми проводила каждое лето у бабушки с дедушкой. В шесть лет девочку отдали в маггловскую школу, где уже тогда ее дразнили из-за непривлекательной внешности, часто откровенно издевались. Первое проявление инстинктивной магии произошло у Сибил в девять лет. Дело происходило в школьной столовой, когда мальчишки-одноклассники вновь начали смеяться над ней, отпуская нелицеприятные замечания в ее адрес. Взлетевшая и разбившаяся вдребезги у ног одного из обидчиков тарелка с овсянкой, на некоторое время оградила Сибил от насмешек, но спустя неделю они возобновились в еще более жестокой форме, теперь в них помимо замечаний насчет внешности проскальзывали указания на то, что Сибил ведьма и прочие фантазии на этот счет. Сама же девочка не придала этому случайному происшествию значения, но через два года серая, растрепанная сова принесла письмо о зачислении девочки в Школу Чародейства и Волшебства, что стало настоящим шоком, как для самой Сибил, так и для ее родных. Для самой девочки это была возможность уйти из старой школы, где каждый день был хуже предыдущего, поэтому она с радостью поверила в написанное. Больше всего сомневался в подлинности предложения ее отец, а мама наоборот искренне поддерживала дочь, гордая тем, что ее ребенок оказался столь одаренным.
По прибытии в Хогвартс, Сибил была распределена на факультет Гриффиндор, где мечтала найти друзей. Но и в этой новой школе не обошлось без любителей насмешек. За шесть с небольшим лет учебы в Хогвартсе, девушка научилась не замечать этого, однако, если насмешки переходили грань и становились откровенными издевательствами, то в ход шла не только палочка и умение использовать боевые заклинания, то порой и кулаки. Также эти умения щедро использовались для защиты таких же несправедливо обиженных, униженных и оскорбленных.
Лето Сибил как и прежде проводит в компании кузенов, учеников обычных маггловских школ, с энтузиазмом поддерживая их увлечения и интересы.

8. Внешность
Высокая (183 см), худая (60 кг) девушка с угловатой фигурой: острые локти и коленки, тонкие длинные руки и ноги, практически невыраженная грудь, сквозь тонкую бледно-розовую кожу отчетливо проступают кости и просвечивают голубые ниточки вен, лопатки, будто свернутые крылья, топорщатся. Пальцы длинные и тонкие, испещренные тонкими белыми шрамами, совершенно различного происхождения, начиная от неудачных опытов в кулинарном искусстве, заканчивая неумелым обращением с дверью. Пушистые, непослушные темно-каштановые волосы до плеч, светло-карие выразительные глаза, крупный прямой нос, несколько выступающая вперед челюсть и неправильный прикус, от чего создается впечатление, что девушка в прямом смысле набрала воды в рот, когда улыбается, прикрывает рот ладонью. Уши оттопыренные, поэтому предпочитает носить волосы распущенными, чтобы прикрывать сей печальный, с ее точки зрения дефект. Походка чуть подпрыгивающая. При походке гордится и упорно смотрит в пол. Лишена женственности, грациозности и прочих проявлений женской сущности.
В свободное от учебы время предпочитает брюки, кеды, футболки и мальчиковые рубашки в клетку. Во время же – носит факультетскую форму, которая сидит на ней, мягко говоря не очень, но что уж тут сделаешь, против школьного дресс-кода не попрешь.

9. Характер
Девушка тихая, можно даже сказать замкнувшаяся в себе. Старается всеми возможными способами не привлекать к себе внимания, отгораживаясь от окружающих. Чаще всего скупо и односложно отвечает на вопросы, если вообще отвечает. Предпочитает не замечать слабовыраженных насмешек, но наглецу, который перегнет палку, запросто может съездить кулаком по физиономии или применить к нему парочку боевых заклинаний. А вот если она видит, что необоснованно нападают на того, кто слабее, то тут уже обостренное чувство справедливости поднимает голову, и тогда Сибил за словом в карман не полезет, превращаясь в разъяренную фурию. И тут уже не будет играть роли тот факт, как человек, подвергшийся насилию, относится к ней и нуждается ли он в ее помощи или нет.
В обычной жизни с подозрением относится к людям, с огромным трудом сближается с кем бы то ни было, и с трудом учится доверять человеку, однако, в итоге становится верным другом, который в случае чего прикроет грудью амбразуру и поможет «спрятать труп». Также в дружеском общении проявляется ее чувство юмора, умение посмеяться над собой. Любит скорость, риск и нетрадиционное развитие событий, но школьные правила старается соблюдать. В самых неординарных ситуациях, просыпается фантазия и активность, которые в самый обычный день весьма сложно разглядеть под маской отстраненности и угрюмой серьезности. Склонна на некоторое время выпадать из реальности, замечтавшись о чем-то своем, в следствие чего пропускать вопросы, адресованные ей.

10. Способности
-магические
Хорошо успевает только по ЗОТИ и по иногда, по Заклинаниям, остальные предметы где-то на одном уровне, но особо негативно относится к Зельеварению и Травологии.
В квиддич не играет, хотя проявляет интерес.

-немагические
Играет на гитаре, неплохо (для девчонки) дерется, летом с кузенами играет в футбол и ездит на рыбалку.

11. Артефакты
Волшебная палочка 11 дюймов, перо феникса, ива

12. Пример игры
Сибил проснулась рано, до первых петухов, то есть раньше старост, совершающих обходы и стремящихся везде успеть и заставить всех остальных успеть. Открыла глаза, глядя в потолок и прижимая к груди одеяло. Ей снился странный сон. Нет, не так, ей снился странный хаффлпаффец, который бежал за ней, пытаясь поймать, а она от него убегала. Бежала, бежала и бежала, но он все равно ее поймал, заключив в кольцо своих рук, прижав к себе и раз за разом повторяя:
- Сибиль, бабочка, - она совсем не ощущала себя бабочкой, но его ассоциация вряд ли была ей противна. Точнее она была приятна, вряд ли кому-то другому могло прийти в голову нечто подобное. Только сумасшедшим хаффлпаффцам, которые были столь настырны, что в своем упрямстве переплюнули бы половину Гриффиндора вместе взятую. Хотя, что тут удивительного? В принципе это на Хаффлпафф брали упорных, а на Гриффиндор как раз тех, кто мог быть неупорным, но кидаться в омут с головой, даже если против тебя выступают десять, а ты один и без топора, ну то есть, без волшебной палочки. Тут не упорство главное, а методы воздействия, то есть частота ударов, скорость взмахов рук и сила, с которой эти руки опускаются на противников.
Сибил зажмурилась, и тут же перед глазами возникла картинка вчерашней прогулки в парке и взгляд потемневших голубых глаз, в которых она ловила свое отражение. И от этого снова тревожно забилось сердце, и перехватило дыхание. Все это ложно. Ложно. Должны быть ложно. Но так хотелось поверить, принять это, не усомниться больше в искренности намерений. И как же сложно это было сделать. Глубокий вдох, и гриффиндорка прикладывает пальцы к губам, которые все еще помнят поцелуи, отзываясь, едва заметным покалываем. И от этого вздрагивают плечи. Не думать. Хоть раз не думать ни о чем, не перебирать эти воспоминания как хрустальные шарики в ладони. Шарики. У ее бабушки были такие небольшие из голубого стекла шарики, которыми она наполняла большую стеклянную вазу. Сибил любила перебирать их, ощущая их тяжесть в ладони, и получая какое-то странное удовольствие от этого. Правда, их давно уже не стало. Вернее, наверное, парочка где-нибудь завалялась, а так, уж больно часто они подвергались набегам кузенов, которые, то из рогатки ими стреляли вместо камней, то еще какую-нибудь шалость с их участием придумывали. Бабушка, конечно, огорчалась, но не слишком. Она вообще была очень легким и добродушным человеком. От нее всегда пахло яблоками и землей, с которой она часто возилась в саду. А еще цветами. Бабушка очень любила цветы. Правда, дети, которых в их с дедушкой доме каждое лето было по восемь человек, не очень любили растения, всегда находя им более интересное применение, нежели на клумбе. От воспоминаний о тепле дома стало не по себе. И лишний раз пришла горечь от того, что ей так и не удалось побывать там на каникулах. Даже не смотря на кучу рождественских подарков, под тяжестью которых чуть не почили с миром четыре совы, было тоскливо. Вещи, даже носящие в себе частичку тепла и любви родных, не могли заменить самих родных. Вообще вещи не могли заменять живых людей, которые часто нужны как воздух. Эта тема была теплой, оберегающей от той другой, которая просто пылала жаром новых, пугающих чувств, но и в ней была горечь, безнадежное желание увидеть родных. Даже мысли о том, что она уже не одиннадцатилетняя девочка, которая никогда не уезжала из дома так надолго, поэтому ревела не переставая каждую ночь три месяца первого курса, да и потом периодически, не помогали.
Сибил спасло то, что начали просыпаться однокурсницы, шевелиться, вставать, начинать одеваться. Девушка последовала их примеру. Умылась, натянула неудобную и неуютную школьную форму, заправила кровать, расчесала волосы, собрав их в хвост, но тщательно проследив за тем, чтобы волосы накрыли уши, и те не торчали в разные стороны. После этого взяла сумку с учебниками, повесив ее на плечо, и отправилась на завтрак. За завтраком она боролась с сильным, практически невозможным желанием поискать за столом Хаффлпаффа Стюарта, но запретила себе это, даже думать о нем запретила, всем своим видом пытаясь показать, в первую очередь себе, да и, наверное, только себе, что все произошедшее не имеет никакой ценности. А имеет ли? Да, пожалуй. Имеет. И от этого становилось еще сильнее не по себе. Потому что после случившегося, она уже не ощущала себя той Сибил Бёрнс, которой была еще вчера утром. Она была другой. Сейчас уже была другой. И все ее естество боролось с этим, не желая так просто отказываться от привычного уклада жизни. Смотреть на мир по-иному. Смотреть и видеть в нем светловолосого хаффлпаффца, который тараторит без умолку и все время улыбается.
Сибил вновь вздрогнула, кажется, это начало входить в привычку. Отодвинула тарелку с так и не тронутой овсянкой, сделала глоток сока и отправилась на уроки, надеясь, что хоть любимый предмет ЗОТИ, поможет ей почувствовать себя прежней и отвлечься.
Так и вышло. Девушка с радостью и интересом впитывала новую тему. Только постоянные намеки преподавателя на то, что уже пора повторять пройденный материал и готовиться к ЖАБА, добавляли нотки неуверенности и страха. Но даже несмотря на это, занятия прошли практически незаметно, а новое, изучаемое заклинание, захватило Сибил настолько, что у нее не было времени подумать о том, что до этого захватывало ее мозг.
Обед наступил слишком быстро и неожиданно. И снова возникли мысли, сбивчивые и неуверенные. А тот факт, что она до сих пор не столкнулась со Стюартом, практически заставлял Сибил поверить, что все, произошедшее вчера, было сном. Хотя, даже в ее больную голову, такие сны просто так не могли прийти. Она же не какая-нибудь там пустоголовая блондинка, помешанная на любовных романах, со страниц которых гормоны текут литрами, а главный герой – это умопомрачительный мужчина, глядя на которого у любой девицы возникает непреодолимое желание сорвать с себя одежду и наброситься на него, и лишь главная героиня держится, из последних сил борясь с этим желанием, в тайне захлёбываясь слюнями вожделения. В общем, обед прошел не так интересно как завтрак, то есть он был посвящен размышлениям на тему: «А был ли мальчик?». Что отнюдь не добавила оптимизма, но зато принесла какое-то странное опустошение, пришедшее взамен волнению и нежеланию смиряться с тем, что жизнь потекла каким-то другим образом.
После обеда у нее были пары по Зельеварению, которые вновь закончились плачевно. Точнее даже никак, потому что они в принципе не могли закончится как-то хорошо. Сибил вообще не любила этот предмет. В первую очередь, потому что варево все время норовило выпрыгнуть из котла и обжечь ее. Чем, в принципе, данный урок и закончился. Она снова перебинтовала себе правую ладонь, благо таскать в сумке бинты на Зельеварение, уже давно вошло в привычку. Зато зелье, кажется, имело тот самый цвет, который и должно было иметь, что вряд ли скажешь про запах, ну это уже мелочи.
После уроков девушка решила заглянуть в библиотеку и почитать про заклинание, изучаемое сегодня на ЗОТИ. По крайней мере, попытаться найти чуть больше информации, чем то, что дано в учебнике. Но дойти до библиотеки ей так и не удалось. В одном из коридоров она совершенно случайно заметила Стюарта. Да вот только дело даже не в этом. Просто он был не один, а с симпатичной девушкой, явно слизеринского происхождения, которая весьма свободно запустила пальцы в его волосы, а он очень даже мило и радушно ей улыбался. От этого стало больно. Точно резкий удар под дых. Мир покачнулся, и Сибил отчетливо расслышала звук, будто разбившегося стекла. Резко развернувшись, гриффиндорка быстрым шагом пошла вперед. Просто вперед. Лишь бы забиться как можно дальше, чтобы справиться с вдруг накатившим отчаянием и бьющейся в виски фразой: «Чего и следовало ожидать».
Она не замечала ничего вокруг. Не приветствий знакомых студентов, ни голосов, ни каких-либо других шумовых эффектов. И остановилась лишь тогда, когда очередной коридор закончился тупиком. В полнее, правда, облагороженным. В нише вместо доспехов стояла лавочка, на которой, помимо свободного места, чтобы была возможность присесть, нашло свое пристанище непонятное растение, замученного вида в керамическом горшке. Тогда Сибил просто забралась на лавочку с ногами, бросив сумку в угол. И притянув к груди колени, уткнулась в них носом. Нет, она не собиралась плакать. Тоже мне, причина для этого. Просто ей требовалось стать как можно меньше, чтобы закрыть, вдруг образовавшуюся внутри пустоту, чтобы согреть заледеневшее в раз сердце. Чтобы не думать, что все происходящее правильно. Иначе и быть не могло. Она ведь с самого начала знала, что это всего лишь насмешка. Всего лишь способ поиздеваться над ней. За то, что она не похожа на других. За то, что она родилась с такой пугающей внешностью, которая не влечет, не влечет, как он говорил. А наоборот отталкивает. Крышка банки снова захлопнулась, а злые мальчишки опять начали трясти банку. Да вот только бабочка больше не хотела биться. Она распласталась на стеклянном дне, раскинув крылышки в сторону и не шевелясь. Даже тонкие усики не шевелились, не вздрагивали. Потому что бабочка сама себя пыталась обмануть, а это страшно. Ведь ей это удалось. На мгновение, но удалось. И теперь не было желания бороться. Ведь издевательство проникло в самую суть бабочки. Зацепило ее душу и разбило, не пожалев, а лишь посмеявшись.

13. Связь с участником
Есть у администрации